No title

October 2, 2005

В моем окне небо в виде треугольника, по краям отсеченное стеной дома и зданием школы. В треугольнике кусочек облака – не та дальняя даль и горизонт с лесом вдалеке, что я мог наблюдать раньше, когда вставал в холодной комнате с заиндевевшими стеклами, но всегда под свет солнца. Под музыку, такую, что привлекает внимание не более приглушенного рокота от редко проезжающих под окном автомобилей.

Раньше я вставал и плелся в ванную, через зал, где было светлое пятно от двери в мою солнечную комнату, и темнота по углам, и спящие родители. В воскресенье я вставал раньше, чем они, и был этим очень доволен. Потом возвращался обратно, выдвигал ящик своего диванчика, ну а там было достаточно штук, чтобы занять себя на целый день, а на вечер все равно останутся книжки.
Через четыре года под солнце и птиц я уже включал первым делом монитор и смотрел в картнинки из цифр и текстов, представляя за ними людей, которых, может, и не было никогда. Ящик более не открывался, хотя вся память о прошлом там еще была.

Еще через четыре года я, дрожа от холода, курил на балконе общежития, в котором в живых остался только я. С неприязнью ждал, когда трупы соседей восстанут из небытия и пойдут по накатанным дорожкам, но свои законные полчаса одиночества у меня были. Только эти полчаса. И не было ни ящика под диваном, ни компьютера, только неприбранный двор, утыканный машинами, да припозднившийся дворник где-то на периферии глаз и потому неопасный.

Еще через четыре года я вижу в окне треугольник неба с облаком и намеком на свет солнца где-то за Кремлем. У меня новые игрушки, заботливо расставленные по полкам и никто больше не в силах помешать одиночеству, даже если захочет. Я слишком хотел его четыре года назад, чтобы вернуть себе возможность радоваться солнечному свету утром в воскресенье. Я больше не хочу вернуться назад, туда, в заиндевевшее детство, но счастье утреннего настроения не должно исчезать… никогда…