No title

July 16, 2006

Теперь я знаю, что способно заставить московских водителей ездить медленно. Проливной дождь, заливающий мечущиеся по лобовому стеклу дворники, стучащий градом в крышу и превращающий дороги в реки. На МКАДе машины ехали с аварийкой не больше 40 км в час. Автомобили собирались в кучки и ползли вслед за габаритами впереди идущего. И все это под молнии и гром, дождь и град…

Любая стихия, даже столь безобидная (все ж не тропический шторм, да и мы – не в Новом Орлеане), недвусмысленно намекает на то, что она может разрушить жизненный уклад, и все бытовые неурядицы под гром и молнию отходят на второй план. Именно поэтому я люблю стихию. Она – правильная сила, неподкупная, не зависящая от политики, неподвластная никому. Меня всю жизнь завораживают картины разрушенной цивилизации. Недостроенный дом, заросший бурьяном. Заброшеный пионерлагерь, железные дороги с ржавыми паровозами, валяющимися в кюветах. Когда видишь такое – понимаешь, что цивилизация не вечна, а вот природа все равно возьмет свое. И когда-то фундаменты московских небоскребов затянет крапивой, асфальт Садового кольца разобьют цветы, наши тела превратятся в деревья… Когда-нибудь природа возьмет свое и затянется глубокая рана, нанесенная ей человеком.