Пьяный Ельцин дирижирует оркестром в Германии. Взлетает и падает МММ, дома разговоры о знакомых, поменявших на резаную бумагу квартиры и кухонные гарнитуры. Телехроника: главу МММ берут под стражу, оперативники в балаклавах втискиваются в потертые “Жигули” и уезжают сквозь толпу вкладчиков. Начинает вещание НТВ, и я кажется это помню: на тот момент это самый прогрессивный канал. Телевизор смотрели много, с некоторым изумлением: такое раньше не показывали.
Я пошел в седьмой класс, до конца детства остается один год. Получаю хорошие оценки, пишу мелким почерком. На физкультуре неудачно падаю, ломаю руку, хожу месяц в гипсе. Учительница математики усаживает меня после уроков и пишет контрольную с моих слов. Результат неважный, на троечку, но то будет списано на травму. Когда гипс снимают, я с удивлением понимаю, что надо заново учиться держать в руке ложку.
14 марта выходит первая версия Linux. Кто-то пилит код, создает из ничего сетевую реальность сегодняшнего дня. Я страшно далек от этого: в повестке дня наивные мысли, музыка на кассетах и радио. По радио и в уличных ларьках взрыв танцевальной попсы. В моей коллекции девяносто четвертым годом помечены много таких треков, но сейчас они у меня чаще вызывают аллергию, а тогда были естественным фоном.
Я два месяца создавал этот сборник. Собрал из того, что было под рукой, и результат мне совершенно не понравился. Плейлист был неуклюжий и немного озлобленный, как подросток пубертатного периода. Отложил в сторону, хотелось найти что-то примиряющее прошлое и настоящее, что можно без нервного тика послушать и в 2019 году.
И нашел! В 1994 году выходит фильм “Филадельфия”, который я никогда не смотрел, а Брюс Спрингстин пишет для саундтрека песню. Ее постоянно крутят по ТВ, и вот она-то и передает что-то красивое о той кривой эпохе. Вечное, вроде весеннего тумана поутру, прикрывающего потрескавшийся лед, собачье дерьмо и оттаявший мусор по всему двору, на твоем пути во взрослую жизнь.
На следующие пять лет меккой моего нищебродского консьюмеризма становится музыкальный ларек на Центральном Рынке. Туда непросто добраться, и можно нарваться на гопников, но если все преграды преодолены, меня ждет целый час вдумчивого чтения надписей на глянцевых обложках. Кассеты выставлены горками за стеклом, и надо обязательно осмотреть весь ассортимент, потом еще раз вернуться к избранным местам вишлиста. А если продавец, какой-то студент с неплохим вкусом, включает что-то интересное – спросить, что играет.
Там я начинаю покупать музыку, которую не крутят по телевизору и радио. Чем дальше, тем больше мои интересы расходятся с мейнстримом. Прогрессивная электроника из Великобритании, американская потскобейновая альтернатива – все куплены там, вместе с обычными релизами, вроде альбома “Машины Времени”, и даже еще Аллы Пугачевой, и, страшно подумать сейчас, нового альбома Pink Floyd.
Плейлист выложен на Google Play Music и на Ютюбе. Мощный получился микс задорной европопсы девяностых, печальки Portishead и Наутилуса, бодрого Offspring и мечтательного Pink Floyd. В списке 1994 года еще больше треков, которые сильно на меня повлияли, и которые я слушаю всю сознательную жизнь. А ведь дальше будет старшая школа и связанные с этим жизненным периодом большие переживания. Скоро продолжим!
Президент страны расстреливает здание парламента с находящимися внутри парламентариями из танка. Толпа штурмует телецентр, в нее откуда-то стреляют, грузовиками выбивают стеклянные двери. У народа спрашивают, доверяет ли он верховной власти, и по радио Пугачева поет, как надо правильно отвечать. Что вообще происходит?
Хорошо мне еще было мало лет, и я это воспринимал как естественный элемент пейзажа, как свалку бетонных блоков возле трансформатора у дома. А взрослым было каково? И не то, чтобы какие-то выводы из этого можно было сделать, просто градус бреда по-разному передавался сверху вниз, у кого-то отзываясь пустым энтузиазмом, у кого-то – ненужной пьяной тоской. Мир рушился, а люди все равно пытались в нем жить по-старинке. А как еще?
Приятным впечатлением года стала поездка в Москву. Впервые на поезде, а не на машине, на верхней полке плацкарта: я всю ночь смотрел в окно, на платформы, и фонари, и темную российскую глушь. Разошлись родители, а первое в городе провинциальное радио вдруг на пару месяцев перестало ловиться на мой двухкассетник. Я строил из проволоки гигантскую антенну размером с комнату, пытаясь восстановить радиоприём и разбившийся семейный уют. Мир вокруг меня стремительно становился недобрым. Помогал только кассетный плеер: заткнешь музыкой уши и вроде как немного полегче.
В США закончили транслировать сериал “Санта-Барбара”, а у нас начали: я кажется даже помню, как мы смотрели первую (на самом деле 217-ю) серию на черно-белом “Рекорде”. Сериал показали не с начала, и без конца, хотя узнал я об этом намного позже. Вроде и не жалко, но чувствуется все же некий обидный обман. Курс доллара в 1993 году впервые превысит отметку в 1000 рублей, но там не остановится. До деноминации 1997 года и дефолта 1998 года привычным курсом будет 6000 (потом просто шесть) рублей за доллар. Курс знали все: половина ценников была то ли в условных единицах, то ли просто в валюте. Ситуацию упрощал тот факт, что товары с такими ценниками было совершенно невозможно купить.
Застрелен Пабло Эскобар. И ладно, не до него было. Девяностые – моя юность, которая дается один раз, и это было хорошее время. Но такое тоже было: ощущение обмана, неуверенности, непонимания происходящего вокруг. Глобальные события по телевизору накладывались на маленькие катаклизмы отдельных людей, и местами было совсем неуютно. Началась эпоха темноты, буквальной, когда несколько лет подряд освещения в городе ночью не было, только на крышах девятиэтажек стояли здоровенные прожекторы, высвечивая на моем потолке тревожный рисунок липовых веток.
Эти времена не надо оправдывать, потому что оправдывать можно ради достижения какой-то цели. Однозначно осуждать тоже не получится – это все равно как вычеркнуть большой и важный кусок твоей жизни, объявить его неправильным и постараться забыть. Сначала ты пытаешься понять, почему судьба поступает с собой неправильно, потом подрастаешь, и сам творишь несусветную фигню. И чем дальше, тем сложнее разобраться – зачем они так со мной? А я с ними зачем? Да просто так, без причины.
Подборка песен за 1993 год – это как будто мои увлечения засунули в Белый Дом и расстреляли из танка. Нирвана и Ace Of Base, Radiohead и АукцЫон. Шикарный концерт ДДТ, в котором кто-то во все горло орет “открылся у нас новый бааааааанк”. В 1993 году я окончательно прощаюсь с легендами наивных восьмидесятых: Duran Duran и Tears For Fears выпускают по альбому с классными хитами, но окончательно исчезают с горизонта. В Великобритании пышным цветом цветет электронная танцевальная музыка для умных, хотя в свои 11 лет я о ней еще не знаю. Зато Haddaway – What Is Love играет из всех утюгов, и мы всей страной повторяем за ними хором: Baby Don’t Hurt Me. Don’t Hurt Me. No more.
Выложено на Play Music, и в этот раз я решил попробовать сделать плейлист в YouTube – он бесплатный. Следующий год – 94-й, и это сложный год. 94-96 – темные времена, там что-то происходило, но конкретно, до даты я эти события не могу отследить. Все слиплось в единый модуль взросления.
Год, в котором страна уже окончательно стала другой, а ты этого еще не почувствовал. Как музыкант, играющий на палубе тонущего Титаника. Но ничего, скоро-скоро. Второго января отпущены цены. В магазинах появилась еда, но пропали деньги. Мои родители готовились заранее, избавлялись от кэша весь декабрь. Мне перепали часы Электроника 3, и какие же они были крутые. С подсветкой! Выписали кучу журналов, половина кажется совсем не пришла, у других были сдвоенные, строенные и счетверенные номера. Журнал “Радио” просил подписчиков скинуться на бумагу: оплаты годовой подписки хватило на пару номеров в начале года. В ходу еще советские купюры с Ильичом, кажется в тот год осенью отец дал мне пачку рублевых купюр на карманные расходы. Казалось много, но это была сумма на пару жвачек.
Не помню, чтобы инфляция нас серьезно затронула. Отец сразу ударился в бизнес, что-то получалось, что-то нет. Моя жизнь шла своим чередом. Осенью пошел в пятый класс. Весной точно помню, как зафиксировал в голове первый возрастной рубеж: “разменял второй десяток!”. Исчезли очереди, возле ларька Союзпечати появились магазины нового типа: кривые-косые домики со сникерсами и паленой водкой. По телеку рекламировали жвачку Стиморол, и вот осенью она появилась в продаже у нас. К ларьку была очередь, продавали поштучно (!), в смысле не упаковку, а прямо отдельными подушечками. У меня поднялась температура, я отпросился домой и по пути купил. Райского вкуса так и не почувствовал. Шоколадные батончики резали на дюжину долек. Запивали растворимыми напитками, а лучше – разбавленным концентратом апельсинового сока из бутылок.
тало очень интересно смотреть телевизор. Если сейчас попробовать включить какую-нибудь передачу ранних девяностых, скорее всего просмотру будет мешать фейспалм, а тогда все это казалось новым, и свежим. Было много чернухи, До 16 и Старше и Поле Чудес. В нашей провинции начали появляться местные каналы. Чуть позже у них появится оригинальный контент, а начинают они трансляцией музыкальных каналов и фильмов с видеокассет. Запомнилось, как мы с родителями делали перед Новым Годом генеральную уборку, по телевизору смотрели MTV. Внезапно трансляция прервалась и кто-то зачем-то включил видеоклип Анжелики Варум на песню “Вавилон” (уберите детей от ваших голубых экранов):
Купили видеомагнитофон. Это было какое-то новое измерение: можно смотреть фильмы, без рекламы, когда хочешь. Хотели всегда: родители брали в прокате по 3 видеокассеты (шесть фильмов, 9 часов!) и внимали до утра. Когда мы подключили видик к нашему советскому телевизору, качество картинки казалось божественным (на самом деле нет). Но изображение было строго черно-белым. Положенные нам три ваучера мы как-то летом загнали мутным типам на центральном рынке, и на вырученное купили декодер PAL/SECAM – чтобы видеомагнитофон показывал в цвете. И еще пылесос.
Меня конечно больше всего интересовали мультики: можно взять в прокате кассету с Томом и Джерри, и смотреть три часа подряд. На этих кассетах был очень усталый переводчик. Слов там было мало, он лишь каждые 3-4 минуты в начале новой серии повторял имена продюсеров и режиссеров (Уильям Ханна, Джозеф Барбера) с такой интонацией, как будто его привязали к стулу. Было слышно, как переводчик пьет чай, а иногда звонит телефон.
Однажды за один день мы последовательно посмотрели Чужого, мультик про Аладдина и фильм “Стена” группы Pink Floyd. Сопливый мрак Чужого, добрые диснеевские песенки и безысходность Стены той ночью трансформировались у меня в грандиозный ночной кошмар. Главное ничего особенного не снилось: маленькая дверка в стене, и я точно знаю, что она сейчас откроется, а там будет либо Чужой, либо еще что похуже. И все это под песню “A whole new world, a new fantastic point of view”.
В августе третий и последний раз съездили на Черное море. Наш привычный курорт приобрел черты декаданса и оттенки новых времен. Пирс снесло весенним штормом, и уже некому было восстанавливать. По пляжу дрейфовали новые русские, зачем-то прицеплявшие пачки купюр к плавкам. Выросли уродливые постройки ресторанов, процветали видеосалон и игровые автоматы. Я на выданную родителями мелочь брал в аренду машинку с педалями и катался на ней по променаду. В сарайчике неподалеку замороченный начинающий бизнесмен орудовал сварочным аппаратом: машинки были ненадеждые и регулярно ломались.
Отдых не задался: родители отравились яичницей (или прилагавшемся к ней алкоголем), я простудился. Жили модно – не в кемпинге, а в съемном щитовом домике недалеко от пляжа, построенном на участке хозяев. Владельцы с гордостью показывали шрамы на двери. Рассказали: это какие-то гопники решили угнать машину предыдущего туриста, подперли дверь бревном, а владелец, услышав, ломился на волю при помощи топора.
Фотка не то, чтобы супер, зато я точно знаю, что это одна из первых фотографий, которую я сделал сам. Отец снимал на цветную пленку Зенитом, мне же был выдан Фэд-2.
Альбом группы R.E.M. – Automatic for the People я купил в магазине винила, как в старые-добрые времена. Он переживал явно не лучшие времена: все начали массово переходить на кассеты, а те, кто побогаче – на CD. Зато пластинки недорого стоили, тем более, что были сплошь пиратскими. Улов того года – R.E.M., альбом Питера Гэбриела Us, оба без опознавательных знаков. И какой-то странный сборник американского фольклора, который я не слушал никогда, а купил потому, что стоил он совсем копейки.
Записано! Список треков в таблице, плейлист (с купюрами) – в Google Play Music. Чем дальше, тем быстрее собираются плейлисты. Чем дальше, тем чаще придется выбирать между любимыми треками. Наступает время осознанных воспоминаний 🙂
Последний год существования страны, в которой я, между прочим, родился. Сейчас путч кажется самым важным событием года, все остальное ушло на второй план и потихоньку забылось. Конечно я воспринимал события не своими, еще детскими, мозгами, скорее перенимал настроения родителей и вообще окружающих людей. А родители были за перестройку, однозначно. Сейчас аргументы, которые они приводили, кажутся несколько наивными, скорее это было желание хоть что-то поменять в жизненном болоте. Хотя жили мы, вроде бы, по советским меркам, неплохо: своя квартира (пришедшие с моим отцом на работу в один год так потом и остались жить в общежитии), уже третий год – машина, только дачи не хватало. Денег было много, но тратить их было особо не на что.
1991 год – это конец Советского Союза без последствий – они станут ощутимыми только в следующем году, когда отпустят цены. Да, были очереди в магазины. В нашем продуктовом каждое утро толпа людей ломала лестницу на второй этаж, ее пришлось усилить швеллером, а прудик с рыбками под ней – отменить. Мы совершали вояжи по окрестным деревням, куда чудеса распределения заносили товары, не очень нужные деревенским, зато нужные нам. Так у меня дома появился глобус. Не было ощущения драмы, а может я просто не замечал. В августе сначала были опасения, что вот, реакция, сейчас опять закрутят гайки. Потом – передавшаяся нам, детям, эйфория. Первого сентября чуть не запинали единственного одноклассника, по привычке нацепившего на форму октябрятский значок. Все новое – привлекательно.
Это мое совершенно субъективное мнение, но: в 1991 СССР развалился при полном равнодушии многих людей. Кто-то приветствовал, большинство промолчало. Резко против были родственники, построившие карьеру в армии, вообще представители более старшего поколения, да и то не все. В целом всем было все равно. А значит туда ему и дорога. Сегодня многие считают, что это было ошибкой, и возможно да, но я склонен воспринимать это событие как данность. Даже если бы историю можно было бы повернуть вспять, я бы при социализме жить точно не смог, так как вырос в девяностые: в то редкое десятилетие, когда власть-предержащие взяли паузу и временно не ездили населению по мозгам дурными идеями любого плана. Но родился я все-таки в СССР, и это тоже важная часть меня. Я родился в стране, которой больше не существует.
Вернемся к музыке и начнем с крутейшего альбома группы Dire Straits “On Every Street”. Не помню, где и при каких обстоятельствах он был записан, но имелся у меня, на советской кассете МК-60, прямо в год выпуска.
Черт, кажется у меня будут трудности с выбором самых крутых композиций. Я хорошо подготовился, и в моем списке уже шесть треков, а я ведь даже не начинал изучать!
Технологию я открыл для себя позже, но “Нажми на кнопку, получишь результат” точно была на слуху.
В 1991 году выходит эпохальный альбом Металлики, одноименный, он же “черный альбом”, по цвету обложки. Это новая Металлика, в которой меньше треша и больше медляков. Долго выбирал между двумя любимыми треками оттуда. Enter Sandman хороша, но Nothing Else Matters, помимо прочего – это еще и каноничный медляк из старших классов поколения девяностых. Как я вчера выяснил, 1991-й год был богат на стандарты, игравшиеся в магнитофонах и по радио все десятилетие.
Вот еще один стандарт, из сдвоенного альбома Use Your Illusion группы Guns’N’Roses. До нашей провинции вся эта музыка добралась с опозданием в несколько лет. И вот представьте: локальная музыкальная радиостанция, этакая доинтернетная альтернатива Спотифаю и Гугл Мьюзик, на которой крутили реально неплохую, местами даже нешаблонную музыку, а по ночам включали альбомы целиком “под запись”.
Ежевечерняя программа по заявкам. Просят разное – и “Любэ”, и “ДДТ”, и Диму Маликова. По телефону радиостанции фиг дозвонишься, самые прогрессивные товарищи ставят модные телефоны с экранчиком на автодозвон. На радио дозванивается одноклассник, передает всем привет и заказывает November Rain. А диджей, кажется с облегчением (можно спокойно покурить), крутит всю почти десятиминутную композицию целиком.
Fun fact! В 1991 году выходит альбом американского фолк-певца Марка Кона. Заглавная композиция – Walking in Memphis – была бы нам, в русской глуши, совсем неизвестна, если бы не один немецкий коллектив, в 1996 году превративший эту мелодию во всеевропейскую дискотечную прыгалку.
When The Angels Fall Стинга тоже могла быть медляком, но там ближе к концу немного ускоряется ритм и становится сложно изнемогать. Эту пластинку отец привез из Украины, успев туда в командировку в мутном 1992 году.
Совершеннейшая пиратка без опознавательных знаков – их в темные времена кажется печатали на мощностях Мелодии. Названия нет, записан альбом Soul Cages, но с купюрами и другим расположением треков. Одно яблоко (наклейка в центре пластинки) без текста, второе с текстом приклеено на неправильную сторону. В общем, коллекционное издание, но все равно любимое.
Слушали его на огромном проигрывателе Рига. Длинную стену большой комнаты занимал гарнитур, а слева и справа были колонки и аудиотехника. С разных сторон, надо побегать, чтобы все включить. Зато потом ставишь Englishman In New Your, Fragile, Mad About You и вот эту песню, и становится хорошо. Так и слушали, пока не стерлась в пыль иголка звукоснимателя.
Wind Of Change – практически официальная песня 1991 года.
Scorpions записали и выпустили ее в 1990-м, в альбоме Crazy World, но популярной она стала в процессе развала СССР. Это хорошая, но не самая лучшая песня Scorpions, и у меня были серьезные сомнения на ее счет.
Проблема в том, что за девяностые эту песню заездили до основания. В той самой передаче по заявкам слушателей она звучала каждый вечер. По той же причине я не стал включать в сборник песню Queen – The Show Must Go On. Казалось, что эти две песни будут звучать всегда, хотя сейчас они по большей части забылись.
Впрочем, с Wind of Change и решать не пришлось – она не поместилась 🤷🏻♂️
Так или иначе, сборник готов. Кажется первый раз за всю историю этого моего хобби я испытывал трудности с выбором треков: пошли альбомы, которые мне нравятся все, целиком. Но я, конечно справился. Список треков есть в таблице, плейлист (с бонусом в виде Wind of Change) выложен в Google Play Music.
И еще, это чувство победы, когда ты долго тасовал треки и уместил на одной стороне 47 минут музыки. И она поместилась! Какая-то, за редкими исключениями, коллекция медляков получилась. Скоро продолжим!
Внезапно! Закончился год, и пора бы мне записать кассету по итогам, пока я еще что-то помню. Оказалось непросто: кассету я записал еще месяц назад, а что рассказать про этот год – долго не мог придумать. С воспоминаниями детства проще – что помнишь, о том и пишешь, так как помнишь, в целом, немного. А тут все свежее, и такое… Я всегда восхищался людьми, рассазывающими истории из жизни с каким-то непробиваемым оптимизмом. Хорошо наверное быть таким, но я скорее скептик, и циник, и большой пессимист с толстым слоем сарказма. Если застать меня врасплох, я про любое событие нарисую нечто, напоминающее заброшенный деревенский нужник. А не хочется, поэтому начать нужно так: две тысячи восемнадцатый год, тридцать шестой год моей жизни, прошел хорошо.
2018-й прошел хорошо. Это первый год, который я целиком прожил в другой стране. Ощущение новизны повыветрилось, но понятнее не стало. Год прошел тихо, как это бывает по ночам, когда за окном перестают ходить троллейбусы. Статус иммигранта – он не только про вид на жительство, ты еще отчасти отказываешься от привычного образа жизни. Сначала хлопоты переезда, а потом садишься и начинаешь думать – а дальше-то что? Мы так поглощены рутиной, что часто не задумываемся, зачем мы так живем. Это полезное упражнение, хотя и местами болезненное. И у меня оно еще не закончилось!
В мае я попал в больницу с воспалением легких на 10 дней, потом еще две недели приходил в себя. Находил общий язык с медсестрами, которые не очень хорошо говорили по-английски. Катал за собой капельницу и баллон с кислородом, представлял себя таким шатким космонавтом. На самом деле никем себя не представлял: недостаток воздуха вызывает чудовищную апатию. Я надеялся, что будет как грипп: сначала плохо, потом раз – и выздоровел. Но нет, болезнь медленно выходила из меня, как газ из бутылки с колой. Не интересовало практически ничего, разве что доставал иногда ноутбук и играл в нем в Принца Персии. Подумал: вот это тот момент, когда понимаешь, что, увы, не вечен.
Из апатии выбирался лечебной музыкой. Открыл для себя альбом Дэймона Албарна. С удивлением узнал, что человек, создавший Gorillaz, может быть таким грустным рефлексирующим интровертом. Весь альбом 2014 года Everyday Robots – грустный, тихий, неторопливый. Еще был заново открыт альбом Heligoland группы Massive Attack.
Даже затрудняюсь, как эту музыку правильно назвать. Музыка для прослушивания в кресле, уставившись в стену? Песни для неудачного поиска смысла жизни? Аккомпанемент растворения в бездне печали? Нет, не совсем. В какой-то момент это для меня стало музыкой выхода из кризиса. Это то, что включит Великобритания, когда решит забыть про брексит и начнет двигаться дальше. Саундтрек медленного движения в будущее после того, как тебя на трассе остановил за превышение дорожный патруль судьбы. Выскажусь короче: это ¯\_(ツ)_/¯-музыка!
В 2018 году я заново открыл для себя русскую музыку. Или русскоязычную: три песни из четырех в моем сборнике сделаны в Украине. В августе было жарко, и песни на родном языке очень хорошо контрастировали с причесанными европейскими пейзажами. Из-за этого в сборнике за год получился небольшой уклон в попсу. Современный молодежный рок (Гречка?) я пробовал, но как-то не зашло. Не зашли и рэперы, за редкими исключениями в виде отдельных треков. Альбом года, безусловно, случился у Монеточки, остальных я предпочитаю слушать потреково, и наверное это однолетняя мода, такая же, как в конце девяностых Hi-Fi, Шура, Линда и Макс Фадеев. Но все равно хорошо.
И просто новая музыка. В отличие от музыки трендовой, она у меня уже много лет скорее электронная, скорее без слов. Музыка для стояния в пробке под дождем.
Eще один характерный артефакт 2018 года – новый альбом, который я купил на кассете!
Невероятно крутой концерт Depeche Mode, на который я бы, конечно, сам не пошел, спасибо жене. Отпуск в Португалии. Два заезда на родину, один – с устранением последствий залива квартиры. Какой-то навязчивый бред в новостях со всех стран и континентов. Это был наверное не самый лучший год в моей жизни, но я предпочитаю не думать такими категориями. Пока все живы, и небо не упало на землю, значит все хорошо. Список треков, как обычно, в таблице, плейлист – в Google Play Music. Скоро продолжим девяностые!
В 1990 году я впервые оказываюсь в Москве, и это такая история из серии “как хорошо было при Советском Союзе”. Хотя не про это конечно, а про детство, и про впечатления. Широченные (для провинциала) проспекты, радио Европа Плюс, где играют ремикс на Сюзанну Вега. Советские артефакты: мы приезжаем в конце апреля, и я первый и последний раз вижу, как на Красной Площади развешивают первомайские кумачовые плакаты с Ильичом. По телефону можно набрать 100, и тебе скажут точное время.
Приезжаем мы на машине, живем в гостях у родственницы в самом центре, пять минут от метро “Китай-Город”, на тот момент еще “Площадь Ногина”. Машину паркуем во дворе, родители всю ночь дежурят у окна – у нас восьмерка модного темно-коричневого цвета, ей меньше двух лет, боятся, что угонят. Машин в городе мало, хотя тогда нам кажется, что много. Но мало: от МКАДа до центра мы в рабочий день пролетаем за 20 минут и с разгона чуть не заезжаем в Мавзолей.
На ВДНХ мне больше всего почему-то понравился павильон “Здравоохранение”. Там ровными рядами за стеклом лежат одинаковые белые круглые таблетки, а к ним подписи – какая от чего лечит. Космические и самолетные экспонаты запомнились, но не так сильно. У “Детского Мира” на Лубянке гигантская толкучка. Родители останавливаются у продавщицы детских сапог, начинают примерять на меня. Тут где-то кричат “менты!”, и многолюдный базар вдруг разбегается в стороны, рассасывается по переулкам, и мы тоже куда-то бежим. Я с отцом отдельно, мама – отдельно, в руках у нее сапоги. Расплатиться мы за них так и не успели, достались бесплатно.
Мне покупают телескопическую ручку-указку, и это невероятно круто, как сейчас айфон-десять-эс. Мы возвращаемся в родной город, по выходным смотрим Рязанское телевидение – это соседняя область, у нас его включают только на один день. Там какие-то очень наивные развлекательные шоу уровня сельской дискотеки, но на фоне первоканального официоза и это хорошо. А потом кино – каждый раз какой-нибудь мегафильм, вроде “Терминатора” или “Омена” или еще чего покрепче. Омен мы смотрим на даче: там старый черно-белый телек с севшим телескопом. Почти ничего не видно, действие фильма в основном происходит ночью, по экрану мечутся тени, кто-то кричит в динамик. Но смотрели все равно.
Год ничем особенным в моей памяти не отметился, кроме главного – это последний спокойный год в жизни нашей семьи, последний год моего советского детства. Потом начнется детство российское, и я не готов сразу назвать его ужасным, хотя там всякое было. Просто было другое, а вот так, как в девяностом, у меня больше не было никогда.
21 июля 1990 года, на Потсдамской площади недавно объединенного Берлина Роджер Уотерс дает последнее на сегодняшний день живое представление эпопеи “Стена”. Это больше политический жест, чем шоу. Точнее и шоу получилось неплохое, но музыкальные его качества – так себе, один раз посмотреть и не более. Зато в одном месте можно увидеть собственно Уотерса, группу Scorpions, оркестр и хор Группы Советских войск в Германии, Шинейд О`Коннор и, допустим, Брайана Адамса.
15 августа погибает Виктор Цой, и я даже помню, как об этом узнал – как тогда было принято, “в новостях сообщили”. Было странно: вот только что человек, музыку которого ты слышишь почти каждый день, где-то пусть далеко, но в одном пространстве с тобой существует, а вот раз – и его нет, а ты живешь дальше. Часть твоего настоящего становится прошлым, и ты вообще ничего не можешь с этим сделать.
Вышедший в 1990 году посмертный “Черный альбом” Кино – самый цельный и толковый из всей дискографии группы. Кто-то его считает более попсовым, но знаете, сделать качественно – не значит попсово. У нас в стране эти понятия кажется до сих пор путают. По-прежнему любимый альбом, пусть и такой – под настроение.
Самый главный хит 1990 года и самая печальная песня всех времен и народов – это одна и та же песня!
6 февраля 1990 года Билли Айдол попадает в аварию на мотоцикле, ломает несколько костей, из-за чего почти не участвует в съемках фильма про The Doors. Но это как бы ладно. Из-за аварии отменяется его участие во втором Терминаторе, где он должен был играть злого Т-1000. А что, похож, правда?
Это оказывается тоже 1990 год. Если я не ошибаюсь, до нас Твин Пикс добрался позже.
В конце 1990 года выходит странный альбом “Симпсоны поют блюз”. Слушать его целиком я бы не стал, а один трек, поржать, можно:
Топ-10 лучших треков 1990 года, например, в Голландии, выглядит вот так
А вообще в чартах лидирует Энигма, и как это так вышло, мне непонятно… Ладно, Энигма – это крутейший артефакт девяностых, который у нас появился все же несколько позже – году этак в 1994-1995. Но ее приятно слушать альбомами, чтобы они там тебе нашептывали что-нибудь. А вот прямо отдельно сигнл – ну не знаю. В целом так себе хит, ни мелодии, ни текста.
В этом сборнике две песни с пластинок, обе невозможно найти в стриминговых сервисах, только на ютюбе. Первая – трек “Ностальгия” с пластинки группы “Новая Коллекция”. Один из создателей группы – Игорь Кезля – в лихие девяностые продюсирует мозговзрывающий проект “Господин Дадуда” с единственным известным (и ужасным) ремиксом на М.С. Горбачева в исполнении М. Задорнова.
Вторая – “Звон” Игоря Сапунова с первой и последней пластинки группы “Лотос”.
Полный список треков, как обычно, есть в таблице. Плейлист (без двух пластиночных треков) выложен на Google Play. Впереди 1991 год и развал СССР. Бодрый будет год.
Вишлист на бандкампе у меня копился последние кажется года два, и вот сегодня я наконец-то занялся, разобрал, и купил все, что очень понравилось. Плохой музыки в вишлисте не было, но была такая, проходящая – вот убрал ее, и ладно, и ничего не поменялось. Предположим, кхм, что выбранные четыре альбома останутся со мной надолго, хотя кто знает. Делюсь. Если я все правильно сделаю, можно будет прямо на этой странице послушать.
Среди моих покупок на Bandcamp очень много эмбиента, от малоизвестных one-man-bands и до самой легенды эмбиента Стива Роуча. Но это музыка слегка бесхарактерная, она как шумовой фон в лифте, когда один таракан в твоей голове едет в гости к другому. Trifonic – это электроника с характером, и скорее всего она понравится не всем, но в моем случае мозг вступил в резонанс с заглавным треком, и еще со вторым (рекомендую Vacuum Tree), а дальше произошла ситуация Shut Up and Take My Money. Альбому десять лет, в 2018 году вышло переиздание с ремиксами. Продолжаю прослушивание.
Еще одна ситуация “некогда слушать, надо срочно покупать”. Используя аутентичные синтезаторы начала восьмидесятых, шведские товарищи смогли воссоздать звук и настроение саундтрека Вангелиса к первому “Бегущему по лезвию бритвы”. Да так, что это не кажется “ремиксом” и вообще чем-то вторичным. Вполне себе оригинальная, свежая работа.
Тот самый Стив Роуч, легенда эмбиента, мой любимый альбом у него – почти мой ровесник, 1984 год. Вот этот:
Стив Роуч – убежденный минималист, который способен создать нечто очень сложное из каких-то простых элементов, и способен в бессвязное бормотание сэмплов длиной в час с лишним вложить какой-то смысл… Или мне так кажется, возможно это все же беседы моих же тараканов. Так что ж, если им под такую музыку хорошо, то и мне хорошо.
Наконец, с чего начался мой вчерашний вечер, и заканчивается сегодняшний день. Темный, депрессивный, красивый dark ambient – музыкальная эстетика ебеней, наслаждение декадансом. Прогулка по обрыву, за которым – то ли депрессия, то ли сумасшествие. В общем, та темная сторона тебя, которая всегда есть и будет рядом. Главное не переборщить и не оступиться.
В 1989 году моя страна из состояния турбулентности переходит в пике. Меняется власть в странах Варшавского договора, из магазинов исчезает еда. Там сначала надо сделать заказ, потом пробить его на кассе, потом получить. Родители берут меня с собой, постоять в кассу и получить лишние 200 грамм на еще одного человека. Появляются талоны, мы ходим их отоваривать, заодно покупаем тощих, но вкусных копченых кур. Весной умирает бабушка, а осенью я иду в школу: первые три года ношу то, что она заранее мне купила (она работала в магазине, был доступ к дефициту).
Для меня с трудом достают тетради и ручки: ручек покупают сразу много, прячут и советуют пореже их терять. Про тетради родители шутят, что можно отрезать поля от газет и склеивать. У меня нет ощущения кризиса, и вообще состояние было странное: дело не в том, что денег нет. Они есть, их скорее потратить некуда.
Летом происходит главное событие: мы упаковываем в машину палатку и шмотки, едем 1200 километров на юг. Я впервые вижу горы, и море, и это очень круто. Заезжаем к родственнику в Адыгею, там невероятно красиво, а ночью в воздухе мельтешат зеленоватые точки светлячков. Поездка прочно ассоциируется у меня с альбомами Кино “Группа крови” и Наутилуса “Князь тишины”. Магнитолы в машине нет, но отец берет с собой кассетный магнитофон. Кассет с собой штук пять, но кроме Кино и Наутилуса записана какая-то дичь типа Любэ и танцулек. Танцульки я не полюбил: в кемпинге взрослые выпивали теплую водку, охлаждаемую в ведре и неистово прыгали под Ламбаду вокруг палаток. Я вылавливал из ведра этикетки и наклеивал их куда придется.
Школа была новая, только построили. Первого сентября доска в кабинете просто стояла на полу, в туалетах не было света. Мой внутренний интроверт немного протестовал от постоянного наличия людей в больших количествах вокруг, но в целом было неплохо. По вечерам делал уроки, рисовал в прописях вместо букв абстрактные фигуры, точил ручкой дырку в столе. В свободное от учебы время выжигал по дереву и слушал музыку. С той поры осталось ощущение перемен, но перемены были к лучшему.
9 октября 1989 года по центральному ТВ СССР состоялся первый сеанс Анатолия Кашпировского. На гифке Алан Чумак, но, в целом, какая разница.
В двухтысячных я разбирал записи на магнитной ленте моего деда. Там в основном была музыка с телевизора, типа Владимира Высоцкого. А на одной катушке была тишина. Десять минут, двадцать. Потом объявление: следующий сеанс Анатолия Кашпировского смотрите на Московском телевидении тогда-то. Мой дед был хитер, записал впрок, чтобы можно было включать, когда необходимо. Экология и здоровье – темы года. Разговоры о кислотных дождях и раздельном питании, с обязательной передачей перепечатанных брошюр – стандартный застольный тейбл-ток.
Суперхит года – народная песня Ламбада, французской группы с бразильскими корнями Kaoma. Тогда она звучит из всех щелей, и 30 лет спустя, стоит один раз послушать, и она снова надолго будет с вами. Послушаем!
Я же пойду в альтернативном направлении, и отдам должное вышедшему в 1989 году первому альбому группы Нирвана – Bleach. Тогда я конечно ничего про нее не знал. В девяностых – знал, но не слушал. Лишь когда после бурного начала двухтысячных моя душа поистрепалась до кондиции, начал слушать и полюбил.
Пластинка, которую я действительно слушал в 1989 году, и очень любил – вот она. Альбом Watch группы Manfred Mann’s Earth Band 1978 года, переиздан на Мелодии в 1989 году. Я был невероятно впечатлен и обложкой, и музыкой, и до сих пор для меня это один из самых оптимистичных музыкальных альбомов. В девяностых я перепишу пластинку на кассету на свежекупленном проигрывателе Тесла (Элон Маск тут не при чем).
В 1989 Тине Тёрнер исполняется 50 лет (охренеть), и она выпускает невероятно крутой альбом Foreign Affair, откуда The Best. Кассета с альбомом появляется у нас конечно не в 1989 году, а где-то в 1991-1992, но все равно хорошо. Это определенно не альбом одного хита, хотя в сборник я пожалуй включу именно его. Уж очень песня хороша.
Русская музыка. Точнее, советская, ныне постсоветская. В 1989 году выходит альбом Кино “Звезда по имени солнце”. Несмотря на эталонность и мое одобрение, включать его в сборник я наверное не буду. Включу прошлогодний (выпущен Мелодией в 1989 году) “Князь Тишины” Наутилуса и, что важно, альбом “Сказки” группы Ноль, эталонный древнерусский панк, в виде грустной песни “Всё будет хорошо”.
В список 100 лучших магнитоальбомов советского рока Александра Кушнира за 1989 год попадает альбом Танцi группы Вопли Видоплясова. Этот альбом меня практически спасает в 1998, во время учебы в штатах, как бы извиняя мое странное состояние в странных пригородах Далласа. В жопу политику, пусть будет Шалена Зiрка!
Крупнейший хит года – песня Like a Prayer Мадонны c одноименного альбома.
Альбом Violator группы Depeche Mode выйдет только в 1990 году, но в 1989 выпускаются синглы, включая самый главный – Personal Jesus.3
Вот же, вот самый главный хит: The Road To Hell Криса Ри.
Элис Купер выпускает альбом Trash с хитом Poison.
Не этот пойзон
Готово! Список треков, как обычно, в таблице, плейлист выложен на Google Play. Сборник сложился быстро и легко, без особых мучений и страданий. К упомянутым модным хитам надо было лишь добавить немного Queen и немного Nine Inch Nails, для баланса днища и позитива. Из анахронизмов – дуэт Эллы Фитцжеральд и Армстронга. Элла в 1989 году выпустила свой последний студиный альбом с новой версией этой песни, но я решил взять старую, из пятидесятых.
Восьмидесятые закончились, впереди девяностые. Всего с 27 августа я записал восемь кассет, по количеству прожитых мной в восьмидесятые лет, это 160 треков или 12 с лишним часов музыки. Продолжим в следующем году. Мой план – записать все 36 сборников к своему тридцать седьмому дню рождения, кажется, не будет выполнен, ну и ладно. Куда нам торопиться?
В новый год хочется позитива, поэтому я сделал сборник из сборников: 78 треков, собранных из кассет, но я удалил печальку, мрак и богатый внутренний мир. Остался чистый восьмидесятый позитив почти на шесть часов. Плейлист тоже доступен на Google Play Music. С наступающим!
В СССР продолжается перестройка. В программе “Время” от 16 августа показывают успехи посевной кампании. Репортаж из колхоза “Заря коммунизма”. Репортаж с рынка в Астрахани (много еды, много очередей). Репортаж из Ивано-Франковской области, производство пеноплена, рост показателей, причина – “хозрасчет дошел до каждого”. Краткое упоминание какого-то заседания в Азербайджане – сдержанный намек на кризис в Нагорном Карабахе. Про него тоже репортаж: комплексный план развития курорта. Пресс-конференция советских историков – про “добровольное вступление стран Прибалтики в состав СССР”. Все очень благостно (как и сейчас, только ведущие не разговаривают с аудиторией, как с идиотами), но по факту страна трещит по швам. Товарищ Демичев принимает в Кремле представителей республики Экваториальная Гвинея. Вывод советских войск из Афганистана. В Греции борьба за мир. Прогноз погоды.
В феврале в районе Крыма два советских боевых корабля совершают навал на крейсер и эсминец ВМФ США. В Европейском сообществе обсуждают отмену внутренних границ с 1992 года (произойдет в 1995 году, окончательно “Шенгенскую зону” введут в 1999). Зимняя Олимпиада в Калгари, в неофициальном медальном зачете СССР на первом месте. В США Джордж Буш, вице-президент при Рейгане, побеждает сначала на республиканских праймериз, а потом и на выборах. Соперник от демократов – Майкл Дукакис, про него Буш говорит, что он ‘weak on crime’. В Словакии – антикоммунистические демонстрации. В штатах запрещают курение на внутренних авиарейсах продолжительностью менее двух часов.
На Евровидении от имени Швейцарии побеждает канадская певица Селин Дион, наконец-то хоть кто-то приличный. Песня, впрочем, унылая.
До Титаника и песни Every Night in My Dreams остается подождать ещё девять лет. Создана свободная лицензия для распространения программного обеспечения GNU General Public License. В СССР отмечают тысячелетие крещения Руси. Финал Чемпионата Европы по футболу в Мюнхене: СССР проигрывает Нидерландам 0:2. На девятнадцатой конференции КПСС принято решение о создании Съезда Народных Депутатов. Выборы пройдут в 1989 году, и это первые выборы, которые я помню. 28 августа на немецкой базе Рамштайн происходит столкновение трех самолетов итальянской авиагруппы высшего пилотажа, один из них падает в толпу. В честь авиабазы (то ли после катастрофы, то ли независимо от) получает свое название созданная в том же году группа Rammstein. Двойная M – ошибка участников группы.
Создана система передачи мгновенных сообщений Internet Relay Chat. Британский премьер Маргарет Тэтчер предостерегает Совет Европы от безрассудного объединения. Первый полет широкофюзеляжного самолета Ил-96. В сентябре успешнно проходит 26-й полет по программе Спейс Шаттл, первый после катастрофы “Челленджера” в 1986 году. В октябре в СССР начинается показ телесериала “Рабыня Изаура”. В ноябре первый и единственный запуск советского космического корабля многоразового использования “Буран”. 30 ноября окончательно прекращают глушить “вражеские голоса”. В 1988 году открываются первые коммерческие банки “Автобанк” и “Инкомбанк” и происходит первый полет самого большого грузового самолета в мире Ан-225 “Мрия”, успешно перевозящего негабаритные грузы по сей день.
Интересно как работает память. Наверное, когда мне было восемнадцать, я помнил какие-то события 1988 года в деталях. А сейчас – только картинки, стоп-кадр. Резиновые сапоги с меховым вкладышем. Очень скользкие, поэтому на подошву наклеен лейкопластырь. Отец приносит с завода какие-то оставшиеся от запускавших его итальянцев формуляры. Там много полей, лист А4 вдоль и поперек разлинован. Я раскрашиваю прямоугольники советскими фломастерами. Они быстро сохнут, тогда надо снять сверху колпачок и подлить тройного одеколона. Операция повторяется несколько раз, пока фломастер не начинает рисовать еле видные линии.
Ранняя солнечная весна, мы идем с родителями к бабушке и дедушки, а они идут нам навстречу. Я бегу к ним, скольжу на подтаявшем льду и с головой въезжаю в глубокую лужу. Мне снится сон: темный коридор, вдалеке на кухне горит свет. Там стоит пишущая машинка, и мне туда надо, но мешают какие-то то ли мухи, то ли светлячки. Я отрываюсь от пола и лечу. Всё детство мне снится, как я спускаюсь по лестнице, подпрыгиваю в начале пролета и пролетаю его целиком.
Дача, приезжают родственники из Ленинграда, среди них мой тезка: впервые в жизни меня с кем-то путают. Мне нравится внимание родни, я регулярно залезаю на табурет и читаю стихи. Мы приезжаем к другим бабушке и дедушке в гости. Там обязательный ритуал, меня ведут в магазин игрушек и покупают то, на что я укажу. Дарят охапку искусственных пластмассовых цветов, привезенных кажется из Германии.
Компьютеров еще нет, гаджет года – Кубик Рубика, и еще Змейка от него же. Отец увлекается рыбками, строит полку для сразу пяти больших аквариумов. Но скоро случается катастрофа, рыбки дохнут из-за зараженного корма. Я приклеиваю к обоям оставшийся от аквариума нарисованный красками задник. Использую пластилин: до самого ремонта от него будут некрасивые жирные пятна. На подоконнике стоит фотография моего деда, где он молод, красив и в военной форме.
Вместо рыбок мне дарят лампу-ночник. Она такая по-советски страшноватая, из волнистого голубого пластика. Но внутрь вставляется вертушка с силуэтами рыбок. От тепла она начинает медленно вращаться, и по стенам плавают огромные киты. Как и с аквариумом, нам не везет – конструкция быстро расклеивается, и лампа с рыбками превращается просто в лампу. Лучшие развлечения шестилетнего интроверта: выжигать по дереву, запускать резинкой самолет из спичек, стрелять пластмассовыми пульками по фигуркам дорожных знаков. И, да, вращать катушки с магнитной лентой, с полной на пустую и наоборот. Магнитофон мне еще не доверяют, а это – пожалуйста.
Пластинка 1983 года, но кажется именно в 1988-1989 я ее активно слушал. Был впечатлен как музыкой, так и обложкой.
Популярная музыка 1988 года начинает расходиться с моими представлениями о хорошей музыке. Крупнейшие хиты года – A Groovy Kind of Love Фила Коллинза или Take Me To Your Heart Рика Эстли (представляете, у него есть несколько хитов) или же Faith Джорджа Майкла, они все какие-то совершенно, на мой вкус, невнятные. В 1988 году выходит альбом группы A-Ha, и он неплох, но до крутизны альбома 1985 года не дотягивает.
Впрочем, не желаю брюзжать. Вся моя любимая музыка – она еще впереди, в девяностых. Тем более, были и весьма приличные композиции. Circle in The Sand Белинды Карлайл, приятная баллада Every Rose Has Its Thorn коллектива Poison, отличный хит Never Tear Us Apart группы INXS. Ну и слегка набивший оскомину благодаря ротации на ранней “Европе Плюс” трек Twist in my Sobriety Таниты Тикарам.
В 1988 году выпускаются знаковые альбомы русского рока: “Я получил эту роль” ДДТ, “Князь Тишины” Наутилуса, “Кома” Крематория, “Как я стал предателем” Аукцыона, “Группа Крови” Кино. Всех запишу, кроме “Князя Тишины”, его перенесу на следующий год, когда будет выпущена пластинка “Мелодии”.
А вот вам безусловный хит года, который потом еще долго будут крутить по радио.
Готово! Добавил в сборник прилично анахронизмов. Еще один трек Джулиана Леннона, Hey Jude Битлов – в 1988 году вышел сборник Past Masters. Зодиак и Джона Леннона сольно – слушал их соответственно на виниле и на катушках тогда. Все остальное – натуральный 1988 год. Как обычно, список вместе с кандидатами можно посмотреть в таблице.
Плейлист в Google Play Music (с некоторыми купюрами, не хватает Белинды Карлайл и Зодиака) выложен тут.
1987 год начался в четверг. В Советском Союзе начались перестройка, потребкооперация, гласность. В поддержку последней 21 января прекращено глушение вражеских голосов. Передачу Севы Новгородцева “Рок-Посевы” теперь слышно не плохо, но удовлетворительно. Ирак воюет с Ираном. 22 февраля – первый полет самолета Airbus A320. 7 марта на советском ТВ выходит программа “До и после полуночи”. 2 апреля IBM представляет серию персональных компьютеров PS/2, последнюю попытку закрыть ранее открытую архитектуру персональных компьютеров. Не получится. Внешний вид IBM PS/2 для меня с тех пор – эталон “крутой” персоналки, на фоне безликих бежевых коробок эти компьютеры сильно выделялись единым дизайном.
19 апреля в шоу Трейси Ульман впервые появляются Симпсоны. 28 мая Матиас Руст сажает самолет на Красной Площади в Москве. Восьмой год идет война в Афганистане. 2 октября выходит программа “Взгляд”, а мы начинаем ее смотреть. Microsoft выпускает Windows 2.0 и, впервые, Microsoft Excel. 19 октября – черный понедельник, обвал биржевых индексов, который потом будут сравнивать с событиями 2008 года. 21 октября Борис Ельцин на пленуме ЦК КПСС критикует темпы перестройки. Начинается производство автомобилей “Таврия” и ВАЗ-2109, а на западе начинают делать батарейки ААА, они же “минипальчиковые” или как их еще назвать.
22 ноября в Чикаго неизвестные прерывают вещание двух каналов и 90 секунд транслируют мозговзрывающее видео. Личности злоумышленников так и не были установлены, инцидент известен как Max Headroom, гуглите осторожно. Начинается строительство туннеля под Ла-Маншем. В декабре Верхновный Суд США рассматривает дело Hustler против телепроповедника Джерри Фалвелла. В 1996 году Милош Форман снимет про это фильм “Народ против Ларри Флинта”. Публикуется первая версия языка программирования Perl.
На Ленинградском ТВ выходит программа “600 секунд” с Александром Невзоровым, и ее мы тоже смотрим, хотя там какое-то днище все время показывают. Ленинградское ТВ в нашей глуши транслируется не постоянно, но иногда. Выходят фильмы “Бегущий человек”, “Грязные танцы”, “Робокоп”, “Смертельное оружие”, “Уитнэйл и Я”, “Хищник” и “Wall Street”. У нас – “Покаяние” (Зачем нужна дорога, если она не ведет к храму?), “Асса”, “Визит к Минотавру”, “Гардемарины, вперёд!”, “Человек в бульвара Капуцинов”. В Мексике начинается трансляция телесериала “Дикая Роза”.
В 1987 году мне исполняется пять лет. Я хожу к логопеду, не выговариваю некоторые буквы, картавлю, но занятия это полностью исправят. Меня иногда начинают оставлять дома одного, я изучаю все еще кажущуюся огромной квартиру, сам ставлю пластинки и слушаю. В основном – детские сказки: “Бременские музыканты”, “Золотой ключик” и про Чебурашку. Есть еще сказка “Владыка штормов”, сама по себе страшноватая, так еще однажды во время прослушивания в доме выключают свет. Техника не отключается сразу, и воспроизведение начинает замедляться, голоса становятся низкими и ты с ними будто проваливаешься прямо в какой-то ад.
В квартире строится эталон советского потребительского рая. Закупается стенка: книжный и платяной шкафы, секретер, зеркальный шкаф под праздничную посуду. Внизу – полки с добром. Слева и справа – колонки, на них установлены проигрыватель и катушечный магнитофон. Жилье быстро заполняется вещами, даже в ванной под потолком прикручивается полка, там еще долго будет стоять химический инвентарь: отец увлекается фотографией, и реактивы изготовляет самостоятельно из добываемых бабушкой в химическом НИИ исходников. Наконец на кухне наклеиваются моющиеся обои и покупается финский гарнитур. Для шестиметрового помещения он огромный, шкафы висят прямо над обеденным столом, о них с непривычки все бьются головой.
Тогда или чуть позже отец решает намутить газированный воды с помощью сифона – такого, куда вставляются патрончики с углекислым газом, после чего он бурлит. Для вкуса в воду добавляется варенье, сифон случайно не закручивается до конца, и начинает швырять сладкую воду во всех направлениях. После этого обнаружилось, что обои конечно моются, но – не до конца, и следующие 30 лет они будут липкие. Осенью я заболею, отит, мне закапывают в уши шипящую хрень, и я почти ничего не слышу. Подхожу вечером к отцу: “Папа, можно я послушаю сказку?”. А он: “Какую сказку, ты же не слышишь ничего”. А я: “Что?”. “НЕ СЛЫШИШЬ НИЧЕГО, КАКУЮ СКАЗКУ”. Штош.
Не помню точно, в этом году или в следующем, отец впервые включает мне свою музыку. Она у него с юных лет собирается на катушках, после покупки стенки они выставляются на центральное место в большой комнате. Как-то дед дает мне пару мощных магнитов, я делаю из них инсталляцию и, ожидая эффекта, ставлю на ту же полку, где катушки. Эффект оказывается неожиданный, отец весь вечер перематывает ближайшие к магниту ленты – ищет последствия. Ленты не пострадали, а включали мне тогда начало альбома Stormbringer группы Deep Purple. Мне совершенно не понравилось: из музыкальных предпочтений у меня были Алла Пугачева, Михаил Боярский и Юрий “Пройдусь по Абрикосовой” Антонов. Но что-то в памяти откладывается, на потом.
Если бы я записывал сборник прямо в 1987 году, он бы и правда состоял из Юрия Антонова, Михаила Боярского и их многочисленных друзей. Но я не мог: у меня еще не было ни магнитофона, ни кассет. Интернета, откуда можно качать музыку, тоже не было, хотя был телевизор, а там – Песня Года. Выступавших там людей, и их песни я конечно помню, но тогда это была не музыка, а скорее фон. Сейчас это странные артефакты из прошлого, отношение к которым… Ну такое. Даже не знаю, как описать: как если ты в школе позвал девочку на свидание, приоделся, купил цветочек, а она не пришла. Короче так себе воспоминание. Мои сто кассет – это сборник песен, которые даже тридцать лет спустя вызывают эмоции чуть лучше, чем тот момент, когда у тебя на рынке вытащили из кармана деньги. Но начну сегодняшний вечер тематических роликов из Ютюба я все же с песен, которые в сборник не попадут.
Начнем с приятного поп-хита в исполнении Раймонда Паулса и Лаймы Вайкуле:
Еще Лаймы, это новогодний огонек 1986 года, но в Песне-87 эта песня тоже исполнялась. Дуэт с Валерием “Обоженет-Выключите-Пожалуйста” Леоньтевым.
Кажется с той же “Песни” запись Бит-квартета “Секрет”. Тогда песня полностью соответствовала моим детским предпочтениям, сейчас, ну, не очень. Возможно их песню “Привет” я таки включу в сборник. А может и нет.
Адок на этом завершим, перейдем к чему-то более приличному. В 1987 году основаны немаловажные для меня коллективы: Nirvana, Autechre и Alice In Chains. Распались Modern Talking (и хорошо). Pink Floyd собирается без Уотерса, выпускает альбом A Momentary Lapse of Reason, в 1989 году они приедут с ним в Москву. Бывший битл Джордж Харрисон выпускает альбом Cloud Nine с прекрасной песней и прекрасным клипом Got My Mind Set on You:
Валерий Леоньтев выпускает пластинку “Бархатный сезон”. Окей. В Брюсселе проходит очередное Евровидение, на нем побеждает очередной исполнитель, с песней. На этот раз из Ирландии:
Крупнейший хит года – песня La Bamba коллектива Los Lobos, это где “А я рыба, я рыба” поют:
А на втором месте – хорошо известный интернет-мем Рик Эстли с песней Never Gonna Give You Up. Первый и последний раз в этом канале происходит рикролл:
Наиболее приятный хит из Top 5 – песня Уитни Хьюстон I Wanna Dance With Somebody:
В 1987 году исполняется 10 лет со дня смерти короля рок-н-ролла Элвиса Пресли. Британский телеканал ITV снимает шоу в его честь, где песни Элвиса исполняют современные исполнители. Группа Pet Shop Boys записывает кавер на песню You Are Always On Mind, и она вполне хороша сама по себе, настолько, что ее я люблю, а оригинал – ну так.
Aerosmith пишут слезливый супербоевик Angel, и снимают клип:
Майкл Джексон постепенно приобретает крэмовый оттенок, выпускает альбом Bad и одноименный трек. По телеку его не показывают, но песня все равно звучит из каждого окна:
Фредди Меркьюри и Монтсеррат Кабалье выпускают сингл Barcelona. Альбом выйдет в 1988 году, а в 1992 году, уже после смерти Фредди, песня станет гимном летней Олимпиады в Барселоне. В 2012 году альбом перевыпустят, и даже перезапишут. Дело в том, что музыкальное сопровождение оригинала сделано почти полностью на синтезаторах. Для новой версии пригласили настоящий симфонический оркестр. С ним или без него, кассета Меркьюри и Кабалье – мой любимый альбом начала девяностых. Редкая музыка, которую с удовольствием слушали три разных поколения.
Песни Сандры, честно говоря, мало чем отличаются от Модерн Токинга, но почему-то мне нравятся, особенно вот эта. Хороший, классический хит восьмидесятых:
Еще одно приятное переоткрытие сегодняшнего вечера: песня Everywhere группы Fleetwood Mac. Я про нее забыл, а ведь тогда ее точно слышал.
Из той же серии: Heaven is the place on earth Белинды Карлайл. В клипах этого года заметна попытка снимать целые фильмы, каждое второе видео содержит развязку и развязку так, что музыка начинается чуть ли не на второй минуте.
Кажется из просто хитов этого года можно составить отдельный сборник, не про меня, а так. Подумаю.
Хотя нет. Получится конечно не Песня Года, но что-то близкое к ней.
Чтож. Я только начал, а у меня уже 21 трек в списке претендентов. Кажется, чем дальше, тем больше будет конкуренции за 90 (ну окей, 94) минуты одной кассеты. Вот и хорошо. Пока не знаю, чем сборник начну, но закончу точно записью с пластинки “По следам Бременских Музыкантов”.
Пока я собираю сборник, вот вам интересный факт. Известная песня Сюзанны Вега Tom’s Diner на оригинальном альбоме 1987 года исполняется а-капелла. А знаком мне в те времена был ремикс команды DNA, выпущенный отдельным синглом, вместе с оригинальной композицией, в 1990 году. Вот туда и перенесем.
1987 год готов! Полный список треков, как всегда, в таблице. В 1987 году стало больше музыки с пластинок моего детства: сюда попали Крис Кельми, Sting и Машина Времени. С последней я наверное распрощаюсь до 1994 года: тогда у них выйдет прекрасная концертная запись Unplugged. Ах да, “Луч Солнца Золотого” записан прямо с пластинки, теплым ламповым методом. Все как в старые-добрые времена!
Традиционный плейлист в Гугл Play Music лежит тут. К сожалению, без Бременских Музыкантов – их там не нашел.
